1654
 |
В это июньское утро Библиотека Сретенской духовной академии на время превратилась в уютную гостиную, где за чашкой чая собрались для неторопливой беседы с дорогим гостем – митрополитом Черногорско-Приморским Иоанникием – студенты, преподаватели, насельники монастыря. Говорили о многом, но более всего о тех святых и подвижниках благочестия, с кем имел счастье общаться, служить и трудиться владыка.
Таким был его рассказ:
«Дорогой отец наместник, дорогие студенты, уважаемые преподаватели и студенты!
Радостно сегодня встретиться с вами и поделиться некоторыми мыслями о самых известных сербских богословах XX и XXI веков. Постараюсь коснуться их богословия (научного и жизненного) настолько подробно, насколько это только возможно. Мне бы хотелось рассказать о них как о личностях, которые были практически нашими современниками.
В этом году мы отмечаем три юбилея, связанных с именем преподобного Иустина (Поповича): 130 лет со дня его рождения, 45 лет с момента его упокоения и 10 лет с момента обретения его мощей. Отец Иустин, наряду с хорошо известным вам владыкой Николаем (Велимировичем), был одной из самых выдающихся личностей Сербской Церкви в XX веке. Он с юных лет избрал очень узкий путь – путь подвига, молитвы, поста, аскезы, воздержания и путь науки. Он не позволял себе никаких пауз, никакого отдыха, никаких посторонних развлечений и всю свою жизнь посвятил этому пути, этим занятиям. Отец Иустин молился Богу от всего сердца, был великим аскетом, великим тружеником, всерьез занимался наукой, развивал свои таланты и очень много писал.
 |
Со временем он стал выдающейся личностью не только в церковной, но и в общественной жизни сербского народа того времени. Будучи профессором университета, он был одним из основателей так называемого «Философского общества» в Сербии. Будучи преподавателем, довольно строгим и требовательным, он обладал очень большим авторитетом. У него было немного своих учеников, так как следовать за ним было нелегко, но некоторые из них позднее стали епископами. Он преподавал в Битольской семинарии (сейчас семинария находится на территории Македонии) вместе с будущим святителем Иоанном Шанхайским.
Есть одна история того времени, когда он преподавал в семинарии, ее часто рассказывают. Во время Великого поста семинаристы очень любили растянуть пение на Литургии Преждеосвященных Даров и пели слишком протяжно, чтобы тем самым отложить время начала занятий. Отец Иустин этого не разрешал, для него было важно, чтобы студенты вовремя закончили богослужение и могли пойти на первый урок. Семинаристы это знали и вынуждены были это уважать и соблюдать. А вот когда служил отец Иоанн (будущий святитель Шанхайский), он ничего не ускорял, юродствовал и делал вид, что не понимает, почему семинаристы так долго поют. Так, в семинарии было два святых человека: один строгий и требовательный, а другой – добрый, который никогда не взыскивал со студентов.
 |
Отец Иустин занимался самыми главными вопросами жизни – вопросами богословия и философии. Его занимали и увлекали самые тяжелые вопросы. Одно из самых важных его философских произведений посвящено Ф.М. Достоевскому, а как богослов больше всего внимания он посвящал догматике. Когда он трудился над своей докторской работой по догматическому богословию, учась в Афинах, он снимал комнату у одной верующей и благочестивой греческой бабушки. Он был богословом, аскетом, ученым, постоянно занимавшимся молитвой. Так сложилось, что в определенное время дня бабушка приносила ему кофе и рассказывала то, что она прочитала из житий святых дня. Изначально отец Иустин не обращал внимания на то, что она рассказывает. Но через какое-то время он понял, что каждый раз эта бабушка рассказывает что-то очень важное и это имеет очень глубокий смысл. Позднее он говорил: «Вот я занимаюсь догматикой, высокими вопросами, разными богословскими понятиями, а эта бабушка рассказывает, как все это действует в жизни. И то, чем я занимаюсь в теории через книги, эти святые люди, о которых рассказывает бабушка, воплотили в своей жизни. Они опытно прошли через это Богопознание».
Позднее и сам отец Иустин начал заниматься переводом и составлением житий святых на сербском языке (12 томов) и написал очень значимое творение – «Догматику» в трех томах. Он был первым, кто сделал это в Сербской Церкви. Он сочетал в своей жизни два эти направления. Обычно бывает, что человек посвящает свою жизнь чему-то одному, например, богословию. А преподобный Иустин сочетал в своей научной деятельности и философские, и богословские занятия, а вместе с этим вел аскетическую, подвижническую жизнь святых. Он был и философ, и богослов, и поэт. Кстати, именно наш покойный митрополит Амфилохий первым заметил, что в творениях отца Иустина есть очень много поэзии. Он выражает богословие и терминами, прибегая к различным сложным определениям, то есть говорит научным языком. Но, понимая, что этого недостаточно, он начинает петь о Боге, славословить Его. И в этом уникальность его «Догматики», ведь помимо того, что она говорит о богословии на научном языке, она еще и воспевает Бога.
 |
Отец Иустин самостоятельно написал некоторые новые жития святых. Например, он составил сербскую версию жития преподобного Серафима Саровского, работая над этим житием очень долго. Когда он его писал, он сам подвизался, удалялся от мира, молился, для того, чтобы как можно глубже войти в понимание аскетического подвига преподобного Серафима. И когда он закончил свой труд, он был в некотором недоумении, рассуждал, может быть, еще что-то нужно добавить, сократить или изменить, но оставил это на волю Божию и усмотрение самого преподобного Серафима. И вот ему явился святой Серафим. Мы не знаем, как именно это произошло, но потом он рассказывал некоторым своим ученикам, что у него было очень большое утешение и большое благословение, самое главное, ему было сказано, что он правильно написал это житие.
 |
При этом характер преподобного Иустина отличался некоторыми крайностями. Он был чистым, как солнце, но вместе с тем очень твердым и решительным человеком, простым, но одновременно и очень образованным. И эти образованность и твердость он всегда направлял на защиту Церкви. За это его преследовали, ведь это было время коммунистической Югославии. Значительную часть своей жизни он провел неформально под домашним арестом в монастыре, у него была ограничена свобода перемещения, а когда он куда-то выезжал, за ним следили, неоднократно арестовывали, привозили в полицию, пытались его запугать, но каждый раз убеждались, что запугать его невозможно, что он готов погибнуть за веру и Церковь в любой момент. И тогда было найдено в отношении него решение: удалить его от мира – так он стал духовником женского монастыря Челие близ Валево, где он и прожил до конца своих дней. Вместе с тем, при такой твердости и решительности, при том, что отец Иустин был таким строгим человеком, даже в чем-то жестким, он обладал даром слез. Об этом говорил покойный владыка Афанасий (Евтич), бывший его лучшим учеником. Отец Иустин имел очень мягкое сердце, и очень много плакал. И это был духовный плач святых подвижников – слезы, которые очищают, освящают, такой благодатный дар святых.
 |
Сохранилась и еще одна история. Из-за его непримиримости некоторые его старались сторониться. Все его ценили, никто не оспаривал то, что он великий богослов, но люди думали, лучше было бы, если бы он не так открыто выступал в защиту Церкви, не так отстаивал свою церковную позицию. Отец Иустин жил обособленно, но всегда понимал, что недостаточно того, что он сам один думает по тому или иному вопросу, для него было очень важно посоветоваться с другими людьми, обменяться информацией, рассуждениями, поговорить. Порой к нему приезжали несколько его приятелей из университета, и тогда отец Иустин подолгу беседовал с ними, и таким образом лечил свое одиночество, свое исключение из общества. А когда не приезжали и они, и ему не с кем было посоветоваться, он звал свою духовную дочь – игумению Челийского монастыря, в котором он был духовником, у которой вообще не было никакого богословского образования, звал сестру-монахиню, которая помогала набирать жития святых на печатной машинке с другой сестрой-подвижницей матерью Иустиной, садился с ними и говорил: «Это мой Священный Синод».
Нужно сказать несколько слов о лучших учениках преподобного. Это было после войны, в 1950–70-е годы, у отца Иустина появились четыре его известных ученика: это владыка Афанасий (Евтич), будущий владыка Амфилохий (Радович), будущий владыка Ириней (Булович) и владыка Артемий (Радосавлевич). Он заметил, что все они были людьми исключительных духовных даров, и посылал их учиться. Он говорил: «Друзья, давайте, сформируйте себя через учебу, через аскезу, через подвиг. Но не для того, чтобы стать епископами (он все время это подчеркивал), а для того, чтобы стать полноценными личностями». Он всегда говорил о том, что люди должны получать образование на основании святых отцов. И особенно будущие владыки Амфилохий и Афанасий как раз пошли по этому пути и написали докторские диссертации: владыка Амфилохий – о святом Григории Паламе, владыка Афанасий – о святителе Иоанне Златоусте, владыка Артемий – о святом Максиме Исповеднике, а владыка Ириней – о Марке Эфесском.
 |
Но поскольку ближе всего мне довелось общаться с епископом Афанасием и митрополитом Амфилохием, то скажу несколько слов об их личных отношениях. Они были друзьями с семинарских лет, вместе учились. Владыка Амфилохий родился на Рождество Христово, а владыка Афанасий – на следующий день. Владыка Афанасий любил шутить и говорил про владыку Амфилохия: «Он старше меня на один день, у него уже мозги отказывают». Они были абсолютно разными личностями, но любили друг друга больше, чем родные братья. Епископ Афанасий стал профессором патрологии. Владыка Амфилохий после долгой учебы и странствий вернулся в Белград и стал преподавателем основного богословия, Священного Писания.
 |
Что сразу бросалось в глаза: владыка Афанасий обладал огромным, широчайшим знанием святых отцов. Он знал хорошо современных богословов и православных, и неправославных. У владыки Амфилохия тоже было обширное образование, но он был своеобразным мистиком. И первое впечатление от общения с ним было такое: речь идет о великом подвижнике и молитвеннике. У обоих были духовные чада, но у митрополита Амфилохия их было все-таки намного больше. У владыки Афанасия не было такого терпения к тем людям, которые сами не знают, чего хотят в жизни, но если он видел, что человек уже точно выбрал свой путь, он становился ему духовным отцом. Другой вопрос, что идти за владыкой Афанасием, понимать его было довольно сложно. А митрополит Амфилохий принимал всех, принял он и меня. В кругу общения владыки Амфилохия были разные люди – и молодые, и пожилые, были и те, кто не понимал, не видел своего пути, и именно таким он посвящал много времени, и у него всегда получалось вовлечь их в жизнь Церкви, чтобы они нашли свой путь. Митрополит Амфилохий имел огромное снисхождение ко всем.
 |
Духовные чада и владыки Амфилохия, и владыки Афанасия вместе представляли собой одно огромное братство. И если они не могли найти, например, владыку Амфилохия, они отправлялись к епископу Афанасию. Я, например, по благословению владыки Амфилохия иногда исповедовался у владыки Афанасия. Но исповедь у него всегда была намного короче. Он говорил: «Говори самое главное». Если он видел, что ты искренне каешься, он давал какое-то важное наставление, поучение и отпускал. Но случалось часто, что духовные чада владыки Амфилохия, будучи еще молодыми иеромонахами, требующими немалого терпения, утруждали своими вопросами владыку Афанасия. И в то же время они, не понимая разницы между этими двумя людьми, если митрополита Амфилохия не было на месте, собирались вокруг епископа Афанасия, и этим очень досаждали ему. А он был немножко юродивым: он как бы гневался на них, часто ругался и порой даже в сердцах обзывал. Но потом люди понимали, что то, что он так грубо с ними себя ведет – это на самом деле особое благословение. И когда владыка Афанасий видел какую-то большую группу людей с длинными бородами, он начинал махать рукой и говорил: «Уйдите отсюда, это Амфилохий таких ненормальных, как вы, принимает». Но, тем не менее, все всегда знали и понимали, что между ними существует очень крепкая братская любовь.
Владыка Афанасий был очень харизматичным преподавателем, очень интересным профессором со своей оригинальной манерой. И владыка Амфилохий тоже. И они оба были очень талантливыми педагогами. Но на экзаменах они вели себя очень по-разному. Владыка Афанасий ставил три вопроса. И если он видел, что человек знает ответ на эти три вопроса, то он ему задавал очень тяжелый подвопрос. И если студент знал на него ответ, он получал 10 баллов. Но, в принципе, у него было легко сдать экзамен, потому что, если он видел, что человек хотя бы читал то, что было в программе, он никогда не снижал оценку и не «срезал» студента.
 |
Но если он видел, что человек находится в некоторой легкой форме прелести или ложной набожности, он считал, что на такого непременно нужно обратить внимание. Если человек был самоуверен и думал, что очень много знает, таких он тоже старался поставить на место. Это он делал всегда открыто и говорил таким: «Ты не понял то, что учил. Учись дальше». Многие обижались на него. Владыка же Амфилохий был человеком очень доступным, тихим, спокойным, миролюбивым, и у него тоже на экзаменах в основном все студенты успешно сдавали его предметы. И хотя он возвращал иногда студентов для пересдачи, это делалось им только для того, чтобы они получше выучили, и он потом смог бы поставить студенту лучшую оценку.
Такими владыки были преподавателями, но они вместе с тем были и епископами, и об этом тоже хотелось бы рассказать. Так случилось, что владыке Афанасию пришлось уйти с епископской кафедры. У него была тяжелая травма шеи, но в целом он мог и дальше управлять епархией. Однако он чувствовал, что у него довольно трудный характер, и боялся поступить неправильно в отношении людей, а последствия травмы вызывали еще и дополнительную напряженность. И вот владыка Афанасий очень хотел, чтобы его викарный архиерей сменил его и сам стал кафедральным, правящим, и тогда он смог бы уйти на покой. И он ждал, когда Патриарх Павел разрешит ему уйти с управления епархией. И когда это произошло, его друг владыка Амфилохий очень тяжело перенес это, ведь теперь владыка Афанасий не был больше членом Архиерейского Собора и митрополит Амфилохий себя чувствовал на Соборе одиноко без епископа Афанасия, тем более, что он очень ценил его богословские знания. А владыка Афанасий в свою очередь очень ценил аскетическое и молитвенное пастырское искусство своего друга, да и он знал, что в некоторых богословских вопросах владыка Амфилохий нисколько не отставал от него, а где-то даже лучше и глубже знал их.
 |
Когда у нас были какие-то серьезные проблемы в Церкви: или богословские, или экклезиологические, или какие-то другие, которые нужно было решать, владыка Амфилохий всегда хотел услышать, что скажет епископ Афанасий. А владыка Афанасий, в свою очередь, всегда хотел узнать, что думает митрополит Амфилохий. Но они иногда не соглашались между собой, и у них порой возникали споры. Владыка Афанасий вообще имел такую особенность – иногда начнет кричать и очень громко говорить, эмоционально. А владыка Амфилохий только однажды повысил голос, и епископ Афанасий сразу отступил. Но такие дискуссии и казавшиеся споры не только не нарушали их братских отношений, но они как бы проверялись в этих спорах, и становились все ближе и ближе духовно.
У митрополита Амфилохия была большая пастырская деятельность, чем у епископа Афанасия. Епископ Афанасий больше дал науке, а митрополит Амфилохий больше сделал как архиерей. Как и его учитель, преподобный Иустин, он был очень строгим и твердым в вопросах веры и жизни Церкви, на него пытались влиять, была даже развернута большая компания против него в средствах массовой информации, и тогда все мы, кто были в его окружении, были обеспокоены, выдержит ли он это, не сломают ли его, ведь, если его сломают, сломают и нас. Но было заметно, что владыка Амфилохий очень спокойно это переносит.
У владыки Амфилохия была особая добродетель: когда начинались какие-то сложности, в Церкви и в обществе, когда все вокруг на него ополчалось, он скрывался тогда на сутки или на пару дней в своей митрополии и практически ни с кем не общался. И выходил из этого своеобразного затвора полностью обновленным, как будто новый человек. Он никого не осуждал. Тем, кто на него нападал, он не хотел отвечать, и не позволял себе иметь в отношении кого-то гнев. И когда он возвращался из этого затвора, мы видели человека, который исполнен любви ко всем, включая и своих неприятелей. И таким образом многих своих врагов владыка Амфилохий превратил в друзей. Это был уникальный, непобедимый борец и воин.
 |
Это дает возможность понять, что значит авторитет в Церкви, что значит духовный отец. Преподобный Иустин учил, что они должны вместе жить, вместе подвизаться, вместе работать, вместе нести крест. И когда он им писал письма в Афины, он просил владыку Афанасия: «Дай потом почитать Амфилохию». И наоборот. И, несмотря на то, что они были очень разными личностями с разными характерами, они все равно все время были вместе. И в этом лежит тайна духовного успеха их служения. Они выполнили духовное завещание своего отца и действительно всю жизнь направляли друг друга на путь Божий, на спасение, на борьбу за Церковь.
Когда у владыки Амфилохия была хиротония, его друг владыка Афанасий поздравил его и пожелал: «Чтобы ты и дальше шел этим Божиим путем, но если нужно будет, чтобы ты пострадал за Христа». С учетом того, какие были времена, оба они очень часто были в непростом положении, но они неизменно были там, где страдал наш народ: в западных сербских землях, в Хорватии, в Боснии и Герцеговине и особенно в Косово. Мы считаем, что они были великими дарами от Бога для нашего народа, и не только для него, но и для всего Православия».
 |
Завершая встречу, митрополит Иоанникий поблагодарил и благословил всех присутствующих. Студенты и преподаватели Сретенской духовной академии выразили благодарность владыке за состоявшуюся встречу и теплое общение.