АФОН И АФОНЫ. ИЗ ЗАМЕТОК ЛИНГВИСТА

Московская Сретенская  Духовная Академия

АФОН И АФОНЫ. ИЗ ЗАМЕТОК ЛИНГВИСТА

Лариса Маршева 3607



Каждый собиратель диалектного материала, в том числе ономастического, наверное, не раз попадал в ситуации, когда интервьюируемый затрудняется объяснить какое-то слово, начинает пространно рассуждать о том, что вроде бы не имеет никакого отношения к предмету беседы, и вдруг совершенно случайно выдает этимологическую импровизацию, которая и оказывается искомой.

Так, на вопрос, почему одна из сельских улиц в Липецкой области названа Афoны, поначалу ото всех информантов приходилось слышать однотипное и абсолютно непозитивнное: шут яго зная – старая названья. А позже в разговоре о ландшафтных особенностях этой местности выяснялось, что Афоны стоят на очень высоком, крутом берегу реки – как бы на горе. И тогда они вписались в ряд тех традиционных для деревенской микротопонимии названий, что связаны с религией (локативы из Священного Писания, храмы, святые и нечистые места и т.д.).

Однако было бы странным предположить, что базой для сельского микротопонима непосредственно послужило название Святой Горы Афон. Недоумение пройдет, если отнести слово Афон к достаточно обширной группе так называемых коннотативных имен (коннотонимов). Известно, что некоторые имена собственные под влиянием различных лингвистических и экстралинвистических причин приобретают добавочные значения (созначения) и накапливают ассоциативно-образный и эмоциональный компоненты. Польза этих семантических «добавок» возрастает с повышением востребованности слов, которая в свою очередь коренится в известности и понятности энциклопедической информации, в них хранящейся. Регулярное целевое использование коннотонимов даже ставит их на грань между проприальной и апеллятивной лексикой: Ходынка: «место в Москве» – «столпотворение, давка», Илья Муромец: «былинный богатырь» – «человек с крепким телосложением», Барбос:«кличка конкретной собаки» – «злая собака; злой человека».

Разумеется, что сигнификация собственного имени захватывает отнюдь не весь его семантический объем, а только отдельные, наиболее значимые части. Одним из функционально активных компонентов, который дал импульс к повороту топонимаАфон в сторону коннотопонимии, стал, безусловно, признак высоты, недосягаемости, обособленности. Сельская улица Афоны расположена на обрывистом речном берегу.

В дальнейшем бесперебойно действуют механизмы семиотизации – знакового отбора. В результате действия внеязыковых факторов когнитивного и социокультурного плана могут актуализироваться смысловые компоненты, которые были маргинальными или даже отсутствовали в структуре первоначального представления, в том числе нарочито внешние, «рамочные».

С сугубо прагматической и коммуникативной точек зрения для деревенских жителей ценнее уже не связь со Святой Горой, а беспрепятственная ориентация в пространстве, «встраивание» названия в имеющуюся систему: на противоположном – низком – берегу реки стоит улица Черепянка. И опять-таки с опорой на специфику расположения дается объяснение: вся Черепянка внизу. А почему Черепянка? Зачерепело все тама.

Даже беглое рассмотрение имени Афоны как члена микротопонимической парыАфоны – Черепянка свидетельствует о том, что «коннотационное содержание таких СИ (собственных имен – коннотонимов. – Л.М.) обусловливается… их связью с определенным социумом или локальными особенностями именника»[1].

Большинство коннотопонимов, однако, не удовлетворяются приобретенным статусом и активно включаются – уже в новом качестве – в процессы ономастического творчества.

Итак, название сельской улицы возникло в результате вторичной топонимизации коннотонима: Святая Гора Афон – возвышенность Афон – улица Афон[2].

Видимо, в момент рождения названия номинирующие знали о греческом полуострове монастырей. А потому сочли необходимым расподобить прецедентное макроимя и «свой» микротопоним. Разрушение омонимической квазипары было осуществлено путем оформления основы особым топоформантом –ы. Ср.: берег реки завaл – завaлы; невысокий холм лоб – улица Лбы; речной обрыв тал – место на берегу реки Талu[3].

Современные диалектоносители, к сожалению, не отмечают связи названия улицыАфоны с Горой Афон, ибо первоисточник ономастической мотивации связан с Православием, а оно не может во всем объеме считаться достоянием воспринимающего сознания. Интерпретация же многих собственных имен, а особенно тех, что репрезентируют религиозные образы (в самом широком смысле), зависит от личного опыта и культурного багажа информантов: «Символическая номинация всегда подчеркнуто субъективизирована, “прочитываемость” информации об объекте в ней почти целиком зависит от уровня информированности субъекта номинации»[4]. Ср. Сиoнские гoры (да это и не горы – горе одна); Елеoн (можа, Елена какая жила); Бoжья канaвка (я думаю, там святой колодец был).

Рассмотрение микротопонима Афоны приводит к выводу о том, что многие именования, возникшие при вторичной онимизации, а также при трансонимизации характеризуются ономасиологической амбивалентностью. С одной стороны, ощутим некий прирост, хотя бы потому, что языковая единица прошла несколько семантических и деривационно-грамматических этапов и называет совершенно иной предмет, нежели первичное имя. С другой – невозможно отрицать и сильную семантическую редуцированность. Действительно, из богатейшего информационного фонда, накопленного словом Афон, диалектоносители выбрали только один, наиболее для них важный, семантический маркер – признак высоты, заложив его в географическое название. Данное заключение не совсем согласуется с весьма распространенным мнением о безусловной семантической усложненности вторичных имен собственных, производных от прецедентных единиц. Кроме того, наименованиеАфоны доказывает: топонимическая (и шире – ономастическая) метафора базируется не непосредственно на признаке, как полагают некоторые исследователи[5], а опирается на моделирующий прообраз или на устойчивое представление о каком-то классе реалий, объединенных на основе одного параметра.

Учитывая большой возраст анализируемого географического именования (тадышняя названья – еще мою прабабку на Афоны замуж отдали), можно предполагать не только топонимическую, но и антропонимическую этимологизацию.

В таком случае производящая основа Афон- представляет собой сокращенную форму личного имени Афанасий. Этот дериват не фиксируется ни в одном антропонимическом словаре литературного языка. Более того, он не употребляется современными жителями Липецкой области. Однако имя Афон вполне могло существовать в прошлом, что подтверждается некоторыми русскими и белорусскими диалектами[6].

Таким образом, данный дериват стал базой для образования отантропонического географического названия, оформившись топонимическими формантом -ы, т.е. произошла первичная топонимизация: личное имя Афон -ы – микротопонимАфоны.

Конечно, можно предположить, что название улицы производно от имени Афоня,которое широко распространено в литературном и диалектном языках, в т.ч. и в липецких говорах[7]. Но тогда к основе на мягкий согласный должна присоединиться морфема –и, а не –ы: *Афон (я) + *-и – *Афони. В противном случае придется моделировать некое отвердение, которое не находит никаких подтверждений в диалектной системе Липецкой области.

Есть основания предполагать, что личное имя Афон так же, как и топонимический омоним, пережил стадию коннотонима. С течением времени накопился плотный эмоционально-оценочный потенциал, который можно свести к мотивационной доминанте «глупый, недалекий, простоватый человек, недотепа». Следует отметить, что так называемый антропологический (точнее, антропонимический) предметно-тематический код реализуется в интеллектуальной лексике крайне активно: Вася по жизни, Вова алюминиевый, деловая Маша[8]. При этом вырабатываемые в его границах вторичные созначения весьма удалены от этимологической семантики: полное, крестильное имя Афанасий восходит к греческому athanasia «бессмертие».

Следовательно, единица Афон превращается из личного имени, которое не содержит оценки называемого индивида, в характеристическую номинацию, т.е. по сути дела в прозвище.

Помня о взаимоотношениях разных ономастических разрядов, а также о предельной абстрактности идеи об интеллектуальной неполноценности, с большой долей вероятности можно спрогнозировать возникновение коллективно-территориального прозвища. Оно в силу предметно-логических причин имеет грамматическую форму множественного числа: Афоны.

И именно этот антропоним послужил поводом для метонимического переноса: Афоны«группа людей» – Афоны «место, где они живут». Иными словами, осуществляется трансонимизация – переход единицы из одного ономастического класса в другой. Формант -ы в этом случае имеет, естественно, дотопонимическую природу.

Ни один информант в своих объяснениях не приблизился к рассмотренной этимологической версии, что в очередной раз объясняется солидной историей конкретного микротопонима. Между тем в самом начале своего существования подобные единицы справедливо причисляются к промежуточным ономастическим сферам, так как «они – в результате акта вторичной номинации – обозначают не только географический объект, но метонимически номинируют коллектив людей, выполняя характеризующую функцию»[9]. Следует добавить, что живая языковая практика свидетельствует о слабой дифференцированности характеристических именований и географических названий: Ср. Таджиков не надуешь (прозвище выходцев из Средней Азии) – на Таджиках раньше гулянья была (улица, где Таджикипоселились) и Таджики строятся (люди или улица?)

Микротопоним Афоны, вынужденно характеризуясь в настоящее время полимотивированностью, демонстрирует непреходящую актуальность ономасиологической проблематики.



[1] Отин Е.С. Развитие коннотонимии русского языка и его отражение в словаре коннотонимов // Отин Е.С.Избранные работы. Донецк: Донеччина, 1997. С. 280.
[2] О вторичных топонимах см. подробнее: Печерских Т.А. Вопросы ономастики. Выпуск 8–9. Свердловск: Издательство УрГУ, 1974. С. 25–27; Отин Е.С. Материалы к словарю собственных имен, употребляемых в переносном значении // Вопросы ономастики. Выпуск 14. Свердловск: Издательство УрГУ, 1980. С. 13–14; Иванцова Е.В.Семантическая трансформация имени собственного в лексике и фразеологии современного русского языка. АКД. М.: (МПГУ), 1998. С. 5.
[3] Перечисленные географические апеллятивы зафиксированы в: Мурзаев Э.М. Словарь народных географических терминов. М.: Мысль, 1984. C. 211, 344, 541.
[4] Рут М.Э. Образная номинация. Екатеринбург: Издательство УрГУ, 1992. С. 28.
[5] См., например: Михайлова Л.Т. Об эмоционально-экспрессивных топонимах // Ономастика Поволжья. Выпуск 2. Горький: Издательство ГГУ, 1971. С. 138–142; Касим Г.Ю. Об экспрессивности в топонимии // Русская ономастика. Одесса: Издательство ОГУ, 1984, С. 16–21.
[6] Рубцова З.В. Варьирование и норма в белорусской и русской топонимии. М.: Издательство ЦНИИГАиК, 1993. С. 42.
[7] Петровский А.Н. Словарь русских личных имен. М.: Русские словари, 1995. С. 75; Тихонов А.Н., Бояринова Л.З., Рыжкова А.Г. Словарь русских личных имен. М.: Школа-Пресс, 1995. С. 69.
[8] Леонтьева Т.В. Интеллект человека в зеркале русского языка. АКД. Екатеринбург: (УрГУ), 2003. С. 9-10.
[9] Воронцова Ю.Б. Коллективные прозвища в русских говорах. АКД. Екатеринбург: (УрГУ), 2002. С. 8.

Лариса Маршева
13 июня 2007 года

Новости по теме

СПОСОБЫ СЕМАНТИЗАЦИИ ЦЕРКОВНОСЛАВЯНСКОЙ ЛЕКСИКИ КАК МЕТОДИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА Лариса Маршева Несмотря на свою жутковатую кондовость, наиболее результативным при овладении лексиконом является систематическое заучивание порционного количества слов. Но представить себе, что люди изо дня в день зазубривают лексический церковнославянский минимум по принципу случайной выборки, нельзя вообще.
ЦЕРКОВНОСЛАВЯНСКИЙ ЯЗЫК И ПРОШЛОЕ БЫТИЕ Лариса Маршева О глаголе быти в русском и церковнославянском языке говорят прежде всего как о служебном, вспомогательном – не имеющем самостоятельной лексической семантики и играющем исключительно грамматические роли. Однако не стоит забывать о том, что глагол быти, как и любое другое слово в языке, обладает лексическим значением, которое способно к полноценному своему проявлению: «быть, существовать, становиться, совершаться, приходить, наставать, находиться, сбываться, случаться, последовать»; «существовать, иметься, происходить, случаться, приходить».